Украинский МИД знал о евроинтеграции больше, чем говорил

01 февраля 2017 г., 12:21:33

824

Все время независимости украинские дипломаты догадывались, что украинская евроинтеграция — миф. Интуитивно понимали, чем он закончится, но позволили случиться обрушению государственности.

Украина может коллекционировать разбитые о евроинтеграционную стену головы дипломатов. Осведомленные предупреждали о надвигающейся катастрофе еще в эпоху Кучмы. В числе первых подвижников — завершивший в 2003-м карьеру главы МИД Украины Анатолий Зленко.

Разочаровавшийся в советском социализме и в европейском эгоизме советский дипломат и первый внешнеполитический министр Украины. В опубликованных в том же году мемуарах «Дипломатия и политика. Украина в процессе динамичных геополитических изменений» Зленко не скрывал горечи: украинская евроинтеграция была лишь безыскусной дипломатической игрой Запада.

Книга рисует портрет исполнительного советского управленца высшего эшелона, в глубине души затаившего мечту о западном человеке-мифе, в безупречном костюме которого уживаются Джекил и Хайд: джентльмен американизированного бондовского типа и изысканный в разговорах о погоде владелец галереи богемного Монмартра позапрошлого века. Знание министром истинных реалий западной жизни вызывают сомнения после откровений вроде этого: «…в 1992 году поле действий украинской дипломатии напоминало туннель, в конце которого один-единственный свет — Европа. Но как далеко было до этого света и не являлся ли он обыкновенным миражом, никто толком не знал…».

А романтический образ прирожденного либерала несколько тускнеет, когда Зленко упоминает, как Германия, в лице другого настоящего либерала, главы МИД Германии Ганса-Дитриха Геншера, спровоцировала резню в Югославии, признав Хорватию и Словению. И тут же осекается. «Мне кажется, эти разговоры слишком гипотетичны, а политика — дело практическое».

Искусственность конфликта в Югославии и заинтересованные стороны давно известны. Жаль, что Зленко так щедро сеял комплименты, тем более что они не принесли долгожданных всходов.

В книге немало и эпизодов, раскрывающих то полусогнутое положение, в котором себя чувствовали в монарших притонах бывшие честные советские чиновники, из любопытства и по долгу службы пытавшиеся хоть как-то усесться в чужую роскошную тарелку.

Описывая личность Папы Римского Иоанна Павла II, Кароля Войтылы, с которым Зленко встречался в 1993 году в Риме, он говорит, что Папа «…так же далек от мира политики, как голубь мира далек от войны…». Типичная характеристика того времени в превосходных тонах из уст бывшего советского номенклатурщика. Искренняя ли? Как ни странно, похоже, да.

А в ходе визита в Испанию «…запомнилась беседа с испанским королем (Хуаном Карлосом I). Он был не слишком хорошо осведомлен о том, что собой представляет Украина, но искренне хотел заполнить этот пробел в знаниях — действительно глубоких, я бы сказал, энциклопедических.

Поэтому наш разговор получился не столько политическим, сколько на общие темы — климат, природа, язык и культура Украины. Хуан Карлос сказал, что ему хвалили наши леса как хорошее место для охоты. И хотя сам я не охотник, но „на свой страх и риск“ подтвердил: если их величества соблаговолят приехать в Украину, для них найдутся не только хорошие охотничьи угодья, но и дичь в достаточном количестве. К сожалению, король не воспользовался этим неформальным приглашением…».

Вот и весь испанский интерес к Украине, который впоследствии угас в силу, как считает украинский министр, особенностей географического положения обеих стран. Украина даже в качестве даровых охотничьих угодий не подошла.

Несмотря на нарочитую услужливость в беседах с великими мира сего (фотопортрет Папы министр, по его признанию, бережно и с любовью хранил на рабочем столе), Зленко демонстрировал скорее дипломатическую податливость, нежели идейную принципиальность. Ведь еще в 1980-х, по его признанию, Зленко и в мыслях не имел ничего антисоветского. Однако с течением времени (возможно, сыграли свою роль изменения в политической конъюнктуре) начал понимать, «в чем суть истинной демократии и насколько Советский Союз далек от того, чтобы быть такой демократией».

В конце 80-х будущий глава украинского МИД завершил процесс идеологического прозрения, который «пришлось пройти всей элите», и сформировался как сторонник демократии «французского образца».

Почему-то только на пике советской дипломатической карьеры Зленко выяснил, что Советский Союз вышел из тени «железного занавеса», и стало ясно, что он базируется на архаичных общественных и экономических принципах и изменить эти принципы в рамках существующего строя невозможно.

Изменить что-то в постсоветский период при другом строе ему тоже не удалось. Зленко не смог целиком осуществить свою главную дипломатическую мечту, в чем честно признается. Все, что осталось, — кресло пенсионера, который наблюдает за разрушением всего, что создавалось кропотливым трудом первых лет независимости. Усталый тон драматичного повествования книги напоминает лишь об отголосках безудержной эйфории украинской внешнеполитической жизни в бытность «иностранным» министром. «…В Киев приезжали европейские эксперты, которые пророчили Украине блестящее будущее как развитой индустриальной и аграрной стране. Считалось, что Украина входит в десятку самых развитых в индустриальном плане стран мира. Особенный оптимизм высказывался в отношении восстановления нашей славы как житницы Европы. Эксперты ООН говорили, что через 5-8 лет Украина станет крупнейшим мировым производителем агропромышленной продукции. У нас были данные, что ведущие торговцы сельскохозяйственной продукцией подсчитывали свои возможные убытки из-за резкого снижения цен на аграрную продукцию, которое могло произойти вследствие реформирования сельскохозяйственной отрасли в Украине… Причем и экономические, и политические перспективы Украины получали все более позитивные оценки…».

Блестящая будущность. Почему же евроинтеграция провалилась?

Украину обманули. Зленко пишет об этом определенно: «…было необходимо падение СССР, чтобы европейские политики, наконец, преодолели ту Берлинскую стену, которая все еще сохранялась в их воображении. Правда, последующие годы дали немало оснований для сомнений в том, что стена действительно упала. На определенном этапе дискуссий о европейском будущем Украины у меня начало формироваться впечатление, что для многих европейцев, включая политиков, стена не исчезла, она лишь передвинулась на границу с Украиной. В начале 90-х, когда и украинцы, и западные европейцы праздновали рождение новой Европы, они немного по-разному представляли себе эту новую Европу. В сознании немцев, французов, британцев и других представителей Старого Света новая европейская семья заканчивалась на границе с СССР (за исключением балтийских республик, знакомых Европе еще с тех времен, когда они были независимыми). Украины как отдельного государства в их сознании не существовало… Ни своими размерами, ни амбициями она в этот пасьянс не вписывалась… Поэтому, когда Украину упрекают в том, что она в первые годы независимости не выдержала евроэкзамена, я соглашаюсь лишь до определенной степени. Да, мы в значительной мере отстали от некоторых наших восточноевропейских соседей (да и то далеко не от всех), но и с самого начала отношение к нам различалось…».

Уже начиная с 2001 года Запад значительно ужесточил диалог с Украиной, затеяв «дело Гонгадзе» против неугодного Кучмы, призывая его уступить место удобному Виктору Ющенко.

В последующие годы украинские власти, чтобы сохранить положение, подыгрывали Европе, продолжая пестовать евромиф, который в сознании украинцев ассоциировался с готовностью ЕС принять Украину и предоставить все необходимое на первое время.

Односторонний перевод украинско-европейского диалога на язык майданов —маленьких революций с порядковыми номерками, эксплуатирующих внутреннее социальное недовольство — был не случаен. Киев, в предыдущие годы досыта накормленный евродекларациями, снова отбился от рук и начинал медленный дрейф в сторону Москвы.

Сжатое изложение хронологии важнейших событий в книге Зленко дополнительно утверждает в мысли: начиная с 1991-го и даже раньше Европа стремилась лишь оторвать Украину от Москвы, приблизив к Брюсселю ровно на расстояние властного окрика.

Добропорядочные соседи не выстраивают такие буферы — это верный признак запланированных неприятных неожиданностей с их стороны. Но еще хуже быть таким буфером. Польша прекрасно понимала, куда зовет Украину, давая вслед за Германией заверение, что еще один «адвокат в Европе» срочно ищет работу. Донбасс мог начаться у польских границ.

Впрочем, именно война в Крыму и, автоматически, в «русских» областях Украины уже с первых лет независимости рассматривалась Западом как самая вероятная реальность, в условиях которой от Европы исходила бы инициатива не примирения, а поддержки одной из воюющих сторон. И этой стороной была бы не Россия.

Все эти годы украинцам внушали: украинская независимость стала мирной и бескровной. Запоздалое развитие украинского варианта югославского сценария, как показало время, — чистая случайность.

Автор материала: Денис Бессараб

По материалам: Fraza.ua

Источник: → Все новости от